Веб-мастерская «Создатели нового в образовании» была посвящена обсуждению раздела 10 – «Создатели нового в образовании» – Хартии цифрового пути российской школы.
Ведущие встречи:
Алексей Львович Семёнов, руководитель Программы РФФИ, академик РАН и РАО;
Артём Симонович Соловейчик, главный редактор Издательского дома «Первое сентября», пресс-секретарь программы «Цифровая трансформация школы».
В обсуждении принимали участие:
Александр Изотович Адамский, научный руководитель Института образовательной политики «Эврика», главный редактор издания «Вести образования»;
Александр Николаевич Архангельский, ординарный профессор НИУ ВШЭ, писатель, публицист; руководитель проекта «Предметная область “литература”» и цифровизация школьного образования: от аналогового мышления к трансмедийному творчеству».
Смотреть трансляцию:
https://www.youtube.com/watch?v=BopxRIyUPyw
https://web.facebook.com/artem.soloveychik
https://video.1sept.ru/video/1801
Смотреть интервью с Александром Николаевичем Архангельским.
Обсуждаемый раздел Хартии
Создатели нового в образовании
Авторы учебников, разработчики цифровых средств, профессора педагогических вузов, отталкиваясь от опыта своего детства, базируясь на достижениях человечества, реализуют возможности и потребности будущего.
Комментарий к разделу Хартии
Алексей Семенов
Ключевым в этом разделе является отсыл на собственное детство, на собственную школу. Мы видим, в какой степени представление о собственной реальности, собственной школе влияют на нашу модель школы будущего, даже не сегодняшняя школа порой играет решающее значение, а именно школа из собственного детства.
Будущее делается сегодня. Инициатива ФГОС 4.0 – это как раз пример того, когда мы создаем будущее сегодня. Насколько это будет принято и случится? И насколько нам сегодня хватает смелости для строительства будущего? И что нам в голову приходит? Откуда приходит новое?
Какова природа нового?
Александр Адамский
Такой вопрос – это большой вызов. Мы привыкли строить представление о будущем, и тем более гипотезы, теории, проекты, опираясь на известные нам закономерности. Наука – это факты и их описание, обоснование. Но сейчас мы столкнулись с ситуацией, когда достоверных фактов, на которых можно строить наше будущее, мало или их вовсе нет. И если говорить о том новом, которое мы хотим, видим, или, наоборот, не хотим, то возникает большая проблема. Она – в источниках этого нового. Откуда оно появляется? Возникает довольно амбициозная гипотеза, сложно с ней примириться, что настоящее появляется из будущего. И будущее каким-то образом появляется здесь и сейчас и показывает нам свое лицо. Это сложная конструкция, но я настаиваю на том, что строить и настоящее, и будущее исключительно из достоверных фактов прошлого уже не удается. Потому что стремительность наступления настоящего не подвергается никаким логическим объяснениям.
Мне также хотелось обсудить два момента, касающихся школьного образования.
Первый – это причина, по которой мы оказались не готовы – ко всему. Сейчас причина и решение этого вопроса и оказались исключительно в руках ведомства. Но известно, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне. И содержательная рефлексия: почему система, учителя, эксперты, родители оказались не готовы? А теперь дистантное образование просто высветило все недостатки школьной системы, которые накопились до его введения.
Я считаю, что готовность к будущему является готовностью к неопределенному будущему, является одним из ключевых результатов образования.
Второй момент. Все в один голос утверждают, что цифровая среда – это инструмент, который позволяет то, то и то. Я бы выдвинул альтернативную гипотезу: цифровая среда это и есть содержание образования. Точно так же, как книга. Я бы внес в Хартию пункт, что это новое содержание образования, а не инструмент. И тезис о том, что нам посчастливится вернуться в «традиционную» школу после дистанта, – это заблуждение. В этом смысле, будущее обратного хода не имеет. А если это новое содержание образования, то отсюда следуют новые результаты, которые также необходимо обозначить. Цифровая среда, цифровая коммуникация, цифровое содержание порождают новые результаты. И проблема в том, как нам эти результаты социализовать. Не устраивать же экзамены! И в этом смысле новые результаты и новое содержание образования, которые имеет смысл обсуждать.
Алексей Семёнов
Никогда изменения не были такими быстрыми и никогда не будут такими медленными, как сегодня. В математических терминах это описывается как явление сингулярности, состоящее в том, что мы не успеваем ощутить последствия изменений, как они уже отменяются следующими изменениями, или сильно модифицируются следующими набегающими изменениями. И вот эта скорость изменения, с которым мы сейчас сталкиваемся, действительно приходит в прямое противоречие с некоторыми объективными факторами человеческой природы, которые видны в школе. У школы есть в этот свой 11-летний цикл. А вот за эти 11 лет цивилизация меняется. Не то что даже школа приспособлены к предыдущим поколениям, к 50 годам назад, когда учителя учились сами в школе, она даже не такая в конце, как она была в начале учебного цикла. Цикл смены стандартов – 10 лет – выглядят тоже совершенно абсурдно. Временные рамки, в которые мы разумным образом вписываем школу, оказываются совершенно несоизмеримы с временными рамками, в которых существует все окружающие человечество.
Мы планировали обсуждать понятие расширенной личности, когда цифровой мир – не просто есть инструменты, а это уже и есть моя личность. То есть моя личность трансформировалась из-за того, что я выражаю себя через клавиатуру, получаю информацию через наушники, через экран. Просто человек – другой. И вот эти самые требования к результатам образования должны применяться не к человеку, голому, у которого нет ни бумажки с ручкой, ни интернета, а у которого есть и мобильник с немедленным доступом к любой информации, и калькулятор или алгебраической калькулятор, и текстовый редактор, который автоматически правит его ошибки. И нужно спрашивать вот эта расширенная личность обладает теми самыми знаниями, умениями, навыками и компетенциями, которые мы ждем от выпускника.
Александр Архангельский
Хочу вернуться к Хартии. Как автор учебника, я проверяю формулировку на себе.
Делаю ли я свою работу, отталкиваясь от опыта своего детства? Да. Потому что опыт позднесоветского детства, который есть у меня, он, как ни странно, двойственный. Я не следую за ним, не воспроизвожу его, я отталкиваюсь от него. Это монолитная школа. Это школа начетническая в гуманитарной части. Мои лучшие воспоминания все-таки об учебниках физики и, наверное, астрономии или биологии, но не литературы. Но вокруг этого неподвижного монолитного, пуленепробиваемого ядра была выстроена вариативная часть в виде дворцов пионеров и школьников. Мы все время, когда отсылаем к советскому, говорим о том, как хорошо учили. Учили очень плохо. Все разговоры о том, что писали лучше, может быть, имеют объяснение. Просто девятый класс формировался из половины отсеенных. Это был жесткий отбор. И когда после восьмого класса в девятом оставалась половина – наверное, эти ученики писали грамотнее, чем сегодня. Всё остальное не очевидно.
Вокруг была построена система дворцов пионеров, где были зародыши всей будущей вариативности. И там все, кто хотел, добирал среди таких же, как они, кто, как и ты, выбрал свой путь, выбрал свое направление, мог поменять это направление пути.
Так что я действительно отталкиваюсь, но призвал бы одно слово добавить в эту формулировку, что мы реализуем возможности и потребности будущего в настоящем. Ведь как нет прошлого без нас в настоящем, так нет и будущего без нас в настоящем.
Есть издательства с учебниками, есть стандарты, есть ФГОС. Сейчас, в сложившихся обстоятельствах, каждому педагогу не хватает опыта собственного авторства. Сегодня школа живет не авторской позицией.
Александр Адамский
Безусловно, с моей точки зрения, школа сейчас живет вне авторской позиции. Но здесь есть парадокс. Мы оказались в чрезвычайной ситуации в связи с пандемией. Чрезвычайность ситуации – в ущемлении прав и свобод. Но опыт наш показал с марта 2020 года, что именно в этой ситуации без расширения расширение автономии школы, без права школы на принятие решения, школа бы просто не выжила. Сегодня, если мы пока еще не будем разделять образовательную политику и педагогику, мне кажется, что наступила новая пора авторства в образовании. Это довольно болезненный этап, но нужно признать, что рассвет авторской педагогики конца 80-х годов сегодня вряд ли повторим. Тот расцвет был связан с личностями педагогов. И сегодня личности есть. Но наступают новые времена. И если мы имеем в виду расширенную личность, то в новое авторство надо обязательно включать цифру. И это не чья-то прихоть. Это требование современности. А тогда и пример авторства уже другой. Нынешнее авторство не может не брать себе в соавторы цифру. Утверждение о том, что учитель навсегда останется и будет, что робот не заменит учителя… Не надо быть таким высокомерным.
Так что, безусловно, наступает пора авторства. Но в то же время наступает пора алгоритмов. И как соединить педагогическое авторство с силой и мощью алгоритмов? Но тут есть ловушка: плохой учитель и был алгоритмизирован. Авторитарный учитель – это и есть ходячий алгоритм. Только теперь этот алгоритм в более надежных руках. У него минимизирован уровень ошибок. У него степень достоверности выше. И он может быть индивидуализирован, персонализирован.
Прежний алгоритм авторитарного учителя был фронтальным – один на всех. Нынешний алгоритм имеет возможность быть персонализированным.
Эпоха авторства не пройдет никогда. Но изменилась природа отношений личностей. Но расширенной личности требуется еще и цифра.
Алексей Семёнов
Добавлю об алгоритмах. Очень важным является неожиданность и непривычность задачи. И дело даже не в том, из какой области эта задача. И дело не в том, насколько она сложная. А в том, чтобы для каждого учащегося задача, которую он пытается решить в данный момент, было бы абсолютно новый, непохожей на предшествующие. Конечно, это не надо абсолютизировать.
Это, кажется, то, к чему мы все больше и больше приходим, и что связано с идеей о том, что будущее невозможно предсказать, а можно только его создать.
Педагог всегда мог организовать трансмедийность. Он всегда мог сделать шаг от алгоритмичности к настоящему мыслительному процессу, в котором рождается внутренняя целостная концепция ученика.
Александр Архангельский
Штучный, неалгоритмизированный учитель был и будет всегда. Главное – хотя бы не мешать ему. Он работал как мультиплицирующий алгоритм. Это протомодель того, что мы получили сегодня.
Любая модернизация – очень болезненный процесс. Никто никогда не начинает модернизацию до тех пор, пока есть куда отступать. В этом году отступать стало некуда.
Мы – и учителя, и авторы учебников – прекрасно понимаем, что системой продажи учебников загоняем учителя в тупик. Потому что творческий учитель одним учебником не обойдется, а для разных целей может пользоваться разными учебниками. Цифровая платформа Сбера позволила скомбинировать модель так, когда учитель может выстраивать траектории, как слалом, между разными учебными линиями. Я не знаю, какая будет у подобного книгоиздания, но с точки зрения авторской – это единственная правильная модель. Я работаю, используя одну возможность, но должен знать, что есть и другие возможности, и они должны быть предоставлены учителю, школе. Модульная модель. Комбинирование. Из разных готовых моделей, как лего, можно собрать что-то свое, новое, проявив творчество.
Алексей Семёнов
Подобная модель существует десятилетия. Все учебники (очень часто незаконно) есть в интернете, как и решебники, и деструктируют традиционную ткань учебного процесса.
По-видимому, бумажные учебники в будущем также будут закупаться, ставиться на полку… А вот содержание – уже на экране, оно уже стало цифровым. Дети и учителя все больше будут обращаться к нему. Возможное сочетание станет не технологической и не дидактической проблемой, а вопросом привычности творчества, готовности использовать и стыковать вместе эти кубики лего.
Александр Адамский
Никогда еще луддизм, как сопротивление новому, не был подкреплен, особенно в образовании, управленческими и бизнес-механизмами и ресурсами. То, что мы с вами обсуждаем, это тенденции развития, которые в системе образования могут наступить, а могут и не наступить.
Либо эти тенденции возьмут на себя роль образования, структура, формальная система останутся обязательным местом посещения детей. Цифровизация порождает не только новый вид содержания образования, но и новый тип институтов, новый тип управления, который гораздо более достоверный и эффективный, потому что есть возможность собирать и быстро обрабатывать огромную массу данных и на их основе оперативно принимать решения. Эта система в «приказных» институтах не реализуема. По сравнению с возможностями цифры человеческие административные ресурсы ничтожно малы и достоверны. Но они существуют, работают и должны давать продукцию на-гора в меру своей компетенции. Поэтому ползучее соскальзывание в контрольно-надзорный формат управления – вполне объяснимый тренд, вполне объяснимая тенденция. Потому что есть конкуренция между цифровым характером управления и «натуральным». Победить в этой конкуренции «натуральный» тип управления может только с помощью насилия. То есть: надзор, контроль и наказание за плохие результаты. Другого способа нет, особенно в условиях скудного финансового положения, которое в ближайшее время не станет лучше. Альтернатива проста: переход в цифровые институты на основе баз данных (но это требует другой онтологии управления). Тогда в полной мере возможна персонализация.
Другой вид луддизма: цифровые компании не переходят в основное образование, а остаются в дополнительном. Потому что институциализации перехода не существует. Как лицензировать цифровую компанию в общем образовании? У нее же должен быть спортзал, гардероб, столовая… А для цифровой школы это не нужно. А как их тогда лицензировать? Этих требований нет и еще долго не будет. Потому что для систем, обслуживающих образование, точка прибыли остается архаичной. И поэтому вопрос об издательствах – это не вопрос рациональности. Точка прибыли, которая сейчас установлена, узаконена, имеет возможности и способы продвижения, – себя еще не исчерпала, но начинает заканчиваться.
Разговор о цифре у всех ассоциируется с математикой, информатикой. как только переходим к творческим направлениям, искусству, танцам, музыке, литературе, то общее представление, что цифре здесь не место. В школе литература и цифра – это самые дальние точки.
Как можно связать цифру и творчество?
Александр Архангельский
Творчеством становится всё, где мы проявляем себя и создаем образы и смыслы. И в этом смысле математика – творческий предмет и другие предметы тоже. Есть разница между науками, естественными, точными и гуманитарными. Просто потому что тип доказательности или свидетельствования разный: мы убедительны или доказательны. В гуманитарных науках мы убедительны, а в естественных и точных мы доказательны.
Но что касается сферы проявления человеческого в человеке, то человек превращает в творчество все, что окружает его.
Что такое цифровой поток? Это способ трансляции. Мы можем использовать этот способ трансляции для чего хотим: для разрушения, для созидания для подсчетов, а можем для создания образов, для продления жизни текста, размыкания границ текста в те сферы, которые понятнее нам. Мы уже ведь не спорим, является ли продолжением, ответвлением литературы радиоспектакль. Но просто потому, что радиоспектакля уже почти нет. Но о том, как строятся радиоспектакли, как это связано с литературой, есть целый роман Марио Варгаса Льоса «Тетушка Хулия и писака».
В 90-е годы мы говорили, что сериал – это ужас-ужас-ужас, потому что никогда он с литературы не сомкнется, потому что это низкое, а это высокое. Но с тех пор, как был снят «Твин Пикс», выяснилось, что высокое вполне себе втискиваются в сериальную историю, литература может размыкаться и в интеллектуальный сериал, а сериал становится все больше похож на европейский социальный роман – и по структуре повествования, и по подходу…
Но школьник таков, каков есть. Он в цифровом отношении гораздо более грамотен, чем мы. Он многому может нас научить. А мы возвращаем его в доцифровую эпоху. А он говорит: «А ее больше нет». И если литературу оставить в доцифровой эпохе, она окажется там тем, чего нет. А если вы хотите, чтобы литература была тем, что есть, она должна быть здесь сейчас.
Настоящее – точка отсчета. Не прошлое и не будущее. Настоящее.
Поэтому какие конкретные вещи – от игровых форм, когда вы создаете instagram любому литературному герою и от его имени начинаете писать, это самый-самый простой и веселый способ отдохнуть. Но для этого надо текст прочесть.
Более сложные вещи – создать виртуальный музей писателя, жившего по соседству…
Можно придумать сценарий одной из глав «Евгения Онегина». Разработать как настоящий сценарий. И тогда у вас появляется тоже мотивация прочесть, чтобы понять, что лезет в видеоверсию, а что нет.
В конце концов можно и анимировать, попытаться реализовать анимационный проект. Или: видеопоэзия. Как школьника увлечь стихами?
Ну, во-первых, все пишут. И уже отсюда можно плясать, если человек пишет, можно заинтересовать тем, как пишут другие. Можно снимать видеоролики видеопоэзии.
Все современные форматы вполне совместимы с литературным сотворчеством. Главное, чтобы понимать, что больше нет одного текста. Вот раньше была иллюзия, будто текст равен сам себе. Что значит, равен сам себе? Куда мы денем его интерпретации? Куда денем его восприятие?
Сегодня любой текст размыкается в миллион других текстов.
Школьники живут в мире фанфиков. Они сами, без всякого нашего участия, по доброй воле, с книгами, которые им нравятся, играют в эти продолжения историй. Их не нужно увлекать, потому что это уже и есть их увлечение. А мы им препятствуем.
Конечно, нельзя сказать, что цифра отменяет, что бы то ни было. Цифра дает новые возможности. Она ничего не отменяет, она расширяет, и добро пожаловать в это расширение.
Какой ход можно сделать, чтобы учитель ощутил, что всё ему разрешено? Может быть, провести какое-то исследование? Какое?
Александр Адамский
Я бы настойчиво просил, рекомендовал исследование зависимости между самостоятельностью, автономией, свободой учителя и современным уровнем образования. Исследований на эту тему нет. И обратное: есть ли корреляция между излишней централизацией, стандартизацией, контролем и надзором и возможным уровнем современного образования.
Я настойчиво продвигаю тезис о том, что образовательная политика важнее педагогики. Потому что учитель слишком зависит от навязанных ему внешних параметров, показателей, требований, задач.
Мотивация учителя индивидуального образования для ребенка фактически раздавлена. А вот стратегия соответствовать требованиям, написать ВПР – доминирует. Поэтому я восхищен, поражаюсь и преклоняюсь перед азартом тех учителей, которые еще удерживают эту задачу как личностную, как свою. И поэтому ее реализуют.
Цифра здесь может усугубить архаичные способы, усилить бесполезность авторитарного образования.
Еще одно исследование – цифровые институты развивающего образования. Ведь всё можно померить, цифровые следы в том числе. Поэтому можно и ВПР провести… Без изменения рамок целей институтов мы можем дать колоссальное оружие в руки архаично настроенного управленца.
***
Сейчас в образовании с точки зрения образовательной политики концепция государственного удержания целей, государственного удержания задач с марта начала испытывать серьезные трудности. Ведь оказалось, что на помощь пришли частные компании. А у них свой интерес. Для того, чтобы система образования удержала свой статус образования, государству сейчас придется идти на переговоры: если частным компаниям будет не выгодно, то они на переговоры, сотрудничество не пойдут. И заставить их невозможно.
