На веб-мастерской обсуждался третий раздел Хартии цифрового пути российской школы. Это была четвертая веб-мастерская из цикла «Цифровая трансформация школы».
Встречу вели:
Алексей Львович Семенов, руководитель Программы РФФИ, академик РАН и РАО;
Артем Симонович Соловейчик, главный редактор Издательского дома «Первое сентября», пресс-секретарь программы «Цифровая трансформация школы».
В обсуждении участвовали:
Евгений Абрамович Бунимович, заслуженный учитель РФ; правозащитник, общественный деятель, председатель комиссии по образованию Московской городской Думы;
Елена Витальевна Пискунова, доктор педагогических наук, профессор, заведующая кафедрой дидактики Института педагогики Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена; руководитель проекта «Информационная антропология как методологическое основание сопровождения образовательного процесса в метапредметном поле цифрового контента».
Смотреть веб-мастерскую:
на YouTube-канале;
Смотреть интервью с Еленой Витальевной Пискуновой.
Обсуждаемый раздел Хартии
Право ребенка на цифровой мир
Через планшет с выходом в интернет ребенок получает в свое распоряжение богатства и беды всего человечества, инструменты деятельности, коммуникации и образования, свои права и ответственность в цифровом мире.
Среди учителей и родителей всегда будут те, кто захочет оградить детей от реальных или мнимых опасностей цифрового и нецифрового мира. Должны существовать и такие школы, где гаджеты запрещены, дети ходят на все уроки, а присутствие онлайн – только по болезни.
Алексей Семенов
Этот раздел Хартии – центральный. Общество сейчас все больше и больше раскалывается по тому вопросу, именно по отношению к ребенку, к учащимся: все, что получает ребенок через смартфон или планшет, – это огромное благо или это огромное зло? Наиболее слышны те, кто говорит, что это зло. Причем люди, утверждающие это, сами постоянно используют эти устройства в своей повседневной жизни. Ситуация парадоксальная. Но тем не менее ясно, что если мы говорим о правах, то, с одной стороны, можно говорить о том, что у ребенка есть право иметь доступ ко всем этим цифровым средствам. И нужно подумать, имеем ли мы право ограничивать его доступ к этому – в семье, школе. С другой стороны, это право пока нужно дать, пока рано настаивать, чтобы всякая школа предоставляла для каждого ученика такие цифровые возможности. Не исключено, что будут существовать антицифровые школы, и родители, которые отдают детей в эти школы.
Евгений Бунимович
Радикальность мнений по поводу ребенка и цифрового мира – это не миф. Резкое неприятие, желание запретить ребенку доступ к цифровым средствам существуют. Но возможен ли такой запрет сегодня, когда цифровые методы, цифровая образовательная среда – неотъемлемая часть образовательного процесса. Смартфон, любые средства коммуникации – это не только игры и не только вещи, которые раздражают на уроке. Безусловно, нужны какие-то правила, нормы по их использованию.
Если говорить серьезно, то все, что мы говорим сегодня о праве ребенка на цифровой мир, имеет прямое отношение к базовому документу – «Конвенции о правах ребенка». Когда эта Конвенция создавалась, никакого цифрового мира еще не было, но поставленные в ней вопросы напрямую к этому относятся и во многом решаются этим самым цифровым миром. Мы должны обеспечить ребенку право свободно выражать его взгляды, по всем вопросам, затрагивающим его интересы. Цифровая среда дает для этого огромные возможности, гораздо большие, чем нецифровой мир. Это право включает свободу искать, получать, передавать информацию любого рода. Сегодня это право ребенка может быть реализовано через цифровой мир. Также в Конвенции говорится и об ограничениях, предусмотренных законом. Мы, взрослые, должны подумать, что и как мы должны ограничивать, и это все должно быть прописано. Кроме того, в статье 16 Конвенции прописано, что ни один ребенок не может быть объектом произвольного или незаконного вмешательства в осуществление его права на личную жизнь и на тайну корреспонденции, незаконного посягательства на его честь и репутацию.
И мы, взрослые, должны задуматься о том, как мы можем осуществить это в цифровом мире, как избежать этих посягательств. Мы должны обеспечить ребенку доступ к различным национальным и международным источникам. Именно цифровой мир может гарантировать нам обеспечение этого доступа. В Конвенции говорится и о защите ребенка от информации, которая наносит ему вред. Ребенок имеет право на доступ к научно-техническим знаниям и современным методам обучения. Цифровой мир позволяет дать ему такой доступ.
Я бы поставил другой вопрос, который стал явным в связи с аварийным переходом на дистант, на удаленку. Это болезненный вопрос, который нам нужно решать: вопрос цифрового неравенства. Рассуждая о правах ребенка, мы чаще всего говорим о социальном неравенстве. Сейчас социальное неравенство выражается не только в том, что у какой-то семьи больше денег, а у какой-то меньше. Цифровое неравенство сейчас важнее, чем многие аспекты социального неравенства.
Когда у меня зависает трансляция, потому что у меня нет широкополосного интернета или не такой хороший планшет, – это прямое неравенство. Можно даже не сравнивать регионы с Москвой. В регионах не везде есть доступ к широкополосному интернету, и у детей совершенно другие возможности… Пандемия поставила и сама ответила на вопрос: как мы учим своих детей? Если учитель оставляет задания для учеников в коробке в сельском магазине, а родители забирают и относят их своим детям, а потом приносят решения и складывают их в коробку, то о каком цифровом равенстве может быть речь?
Наши дети уже давно в цифровом мире, поэтому нужно думать не о том, имеет или не имеет ребенок право, а о том, как это право организовать.
Алексей Семенов
Сегодня цифровое неравенство трактуется и по-другому: для бедных – дистантное образование, их учитель учит не лично, а богатые устроили себе школу, куда и дети приходят, и учителя приходят (получающие фантастические зарплаты). На самом деле это серьезный вопрос. Ведь обеспечить качественное образование в малокомплектных сельских школах (и тем самым спасти эти села от вымирания), как и в кочевых школах Якутии сегодня можно, используя дистанционные модели.
Елена Пискунова
В нашем разговоре речь идет о человеке. О ребенке, который обладает определенными правами. Мир сегодня действительно разделился: есть апологеты цифровизации образования, есть ее противники. К сожалению, я не знаю, как именно наше общество делится, кого больше, кого меньше.
Мне представляется важным затронуть несколько проблем, которые связаны с этим правом ребенка. С одной стороны, это свобода ребенка на жизнь в цифровом мире, с другой стороны, свобода всегда должна проживаться, проговариваться, развиваться рядом с другим феноменом – ответственностью. Сегодня ответственности в мире хотелось бы больше. От каждого человека, какой бы он пост ни занимал, чем бы ни занимался.
Если ответственность у детей не тренировать, то трудно ожидать, что она родится у детей сама собой. А каким образом ее можно тренировать? Только предоставляя свободу и помогая ребенку, сопровождая его, ребенка, растущего человека, который выстраивает свои линии жизни, помогая ему принимать ответственные решения.
Важно также помнить о рисках. Когда ребенок попадает в цифровой мир, появляется огромное количество рисков. Например, нежелательное содержание. В начале 2000-х мир был другой. По данным того периода, в мире существовало около трех миллиардов сайтов. Из них три сотых процента – сайты нежелательного содержания. Три сотых процента – кажется, что это совсем мало. Но если посчитать, то получится 900 000! Если это все сайты с нежелательным для ребенка содержанием – агрессивные, экстремистские, порнографические, – то понимаешь, насколько велика опасность. Если «не пущать», то произойдет столкновение, возникнет либо внутренний, либо внешний конфликт, который не всегда получается разрешить позитивно. Поэтому важно поднимать проблему не только ответственности, но и самостоятельности. Что значит – ребенок хорошо воспитан? Когда он хорошо себя ведет в отсутствии взрослых. Я бы эту фразу перенесла на жизнь ребенка в цифровом мире. Он должен научиться правильно себя вести в этом цифровом мире. А сможет ли он этому научиться, если ему не давать туда зайти?
Ребенок живет в цифровом мире, и ему все равно, что мы об этом думаем.
Школа – это тот институт, через который проходят практически все люди. Школа – это тот институт, который может отнестись к этой проблеме профессионально. Школа может учить. И эта миссия школы должна быть реализована сегодня в полном объеме. Это сопряжено с большими сложностями. Учительское сообщество, как и все наше общество, тоже делится на апологетов и противников цифровизации. Поэтому очень важно организовывать широкие обсуждения, чтобы люди, учителя идею принимали.
В июне 2020 г. нам удалось провести масштабную часть исследований, связанных с вынужденным переходом на удаленную работу. Мы задавали учителям вопросы, с какими проблемами или с какими профессиональными затруднениями они столкнулись. Нам удалось выстроить рейтинг этих проблем. В первой пятерке была проблема самостоятельности детей в принципе. Проблема самостоятельности и саморегуляции. Во ФГОС ООО есть часть о метапредметных результатах. Среди них выделяется группа УУД, связанных с саморегуляцией: самоорганизация, планирование своей деятельности и др., которые в определенном плане иллюстрируют самостоятельность ребенка и его ответственность. Эта проблема оказалась для учителей очень важной: они видят, что дети этого не умеют. Отчасти, потому что в учебном процессе мы все еще очень мало времени уделяем этому. А само это не появляется. Нужно создавать условия для того, чтобы эти качества, компетенции проявлялись… Нужно думать о том, как выстраивать учебно-познавательную деятельность детей в открытом, наполненном самыми разными вещами цифровом пространстве. Это отдельная работа. И, как мне кажется, учителя не совсем готовы к ней. По данным исследования Национального аналитического фонда, учителя обладают достаточно высокой информационной и компьютерной грамотностью, но не очень большой коммуникативной и медиаграмотностью в отношении к инновациям. Учителя в своей массе еще не готовы использовать открытое цифровое пространство для того, чтобы с его помощью организовать образовательный процесс. Это большая проблема.
Я также очень хорошо понимаю проблему цифрового неравенства. Регионы у нас разные. Семьи имеют разный статус. Нужно распространять опыт, который сложился в школах в жестких условиях пандемии, – когда школы справились с проблемой и помогли родителям справиться с ней.
Запретить для ребенка цифровой мир невозможно. Важно научить его жить в этом мире, им пользоваться для собственного роста и развития.
Алексей Семенов
К словам об ответственности я бы еще добавил слово «выбор». Нужно научить ребенка выбирать.
С помощью цифровых технологий ребенок может отгородиться от реального мира. Что делать в таких условиях?
Евгений Бунимович
И родители, и педагоги оказались в новой ситуации. Эта ситуация связана с тем, что мы все находимся в цифровом мире. Это мир, в котором дети говорят без акцента, потому что они в нем родились и живут, а мы осваиваем этот язык уже взрослыми, у нас акцент заметен. Он заметен, например, на уроках информатики. В каждой школе есть дети, которые разбираются в этом предмете не хуже учителя.
Никогда в жизни образование не сталкивалось с такой проблемой: учитель должен учить не только детей, которые ничего не знают, но и тех, которые уже много чего знают.
Другой вопрос. Когда ребенок слоняется во дворе, или появляются проблемы, связанные с курением, алкоголем, – понятно, что происходит и как реагировать. А тут – все прекрасно. Ребенок дома, сидит перед тобой, перед ним экран, он что-то делает… А на самом деле? Где он там бродит? Что он там делает? Какие опасности его подстерегают – ты зачастую просто не можешь в этом разобраться. А чаще всего и не хочешь.
Насколько все замечательно у ребенка? Есть ведь и проблема кибербуллинга. Это тоже новые возможности: тут есть дистанция, есть анонимность, безопасность, есть масса вещей, которые стимулируют этот самый кибербуллинг. Мы должны родителям очень подробно объяснять, какие есть признаки, критерии, что с ребенком не все в порядке, что он в опасности. И тут тоже нужно говорить о правах, о защите от подобных вещей.
Можем ли мы разрешить школе отказаться от любых цифровых средств и возможностей?
Вправе ли школа запрещать детям иметь собственные гаджеты в учебное время?
Считаем ли мы возможным дать ребенку право сдавать в 8-м классе сочинение, написанное на клавиатуре?
Елена Пискунова
Право ребенку можно предоставить, но мне кажется, что это должна решать школа. Люди должны прийти осмысленно к какому-то решению. Думаю, сегодня рано об этом говорить, потому что письмо – это мягкие навыки, мелкая моторика. Ты пишешь гораздо медленнее, чем печатаешь. Ты успеваешь больше думать. Если школа обеспечивает эти вещи другими способами, тогда можно. А если не обеспечивает, тогда преждевременно. Нужно думать о развитии ребенка. Оно в приоритете.
Евгений Бунимович
В Москве сейчас 1–5 классы ходят в школу, остальные классы – на удаленке. Про мелкую моторику – это правда. Но мелкая моторика – это начальная школа. Я не готов сказать, что сегодня можно прийти в школу и вообще не писать, а сразу начинать печатать. Хотя психологи утверждают, что когда ты печатаешь, особенно двумя руками, при этом тоже много всего хорошего развивается. Образование – вещь операционная. Мы отказались в математике от устного счета, а что дали взамен? В то время как люди, которые перестали ходить, а стали ездить, ставят себе дома велотренажеры, беговые дорожки. Где эти велотренажеры и беговые дорожки в связи с мелкой моторикой и устным счетом?
Что касается вопроса о сочинениях. Считаю, что это совершенно нормально, если ученик будет сдавать свои сочинения в электронном виде. Учителю было бы гораздо легче с помощью тех сервисов, которые существуют в интернете, проверять, насколько это личное сочинение, а не скопированное. Написанное от руки сочинение проверить гораздо сложнее. В какой-то момент мы к этому придем.
… Мы все говорим про детей, но учиться надо нам. Это постоянное обучение. Оно постоянно происходит, мы должны быть к этому готовы. Сама информационная среда нас вынуждает это делать. Это происходит. Это будет менять школу.
Школа без планшета – пожалуйста, если она достигает принятые стандарты образования. Все законные варианты имеют право на существование. Но от тенденции никуда не деться.
Вопросы и комментарии из чата
Не кажется ли Вам, что такое радикальное разделение мнений, о котором Вы сказали, определяет такое же сильное различие и в самом обществе? А принятый документ будет определен теми людьми, которые находятся в большинстве? Но это с очень малым перевесом.
Чудная мысль про учителей!
Любое «само...» не возникает из воздуха, воспитание таких качеств – дело не одного года! Какую саморегуляцию можно требовать или ждать от учащихся 1–7 классов?
Хорошо бы услышать комментарий Е. Бунимовича на следующее утверждение Хартии: «Должны существовать и такие школы, где гаджеты запрещены, дети ходят на все уроки, а присутствие онлайн – только по болезни» с позиции современной законодательной базы РФ.
Это сможет отменять школу, когда все цифровые средства станут реально доступны всем, независимо от материального положения семьи.
Если ФГОС предусматривает 10-пальцевый ввод, то запретить использование клавиатуры не получится. Точно так же, если ФГОС предусматривает умение искать информацию в Интернете, то юридически не получится иметь школы без интернета.
Точно! Учитель не может быть уверен в оригинальности данного документа. Тогда в кабинете должен быть сканер, и учитель обязан уметь проверять такие работы антиплагиатором.
Смогут ли дети мыслить самостоятельно?!
Сложно для детей.
По 7-8 уроков у компьютера ... ребята хотят прямого общения с учителем, с ровесниками.
Это не многозадачность! Это невоспитанность! И плохо, что до молодых это не доходит.
Учиться нужно каждый день.
Амиши соблюдают законы штата об обязательном образовании (7 лет минимум).
Вот-вот... к этому и придем (7 лет минимум).
Очень интересно. Слушаю с удовольствием буду применять в работе!
Вы бы видели сочинения нынешних школьников. Почерк нужно разбирать с лупой!
А нас заставляли много читать, чтобы грамотно писать.
Дети не читают.
Вот поэтому и добиваются, чтобы можно было сдавать напечатанное.
Могут ли быть в России винтажные школы, определяют законодатели.
Спасибо, интересная информация к размышлению, нет однозначных ответов на все вопросы.
