Цифровая среда стремительно охватывает все сферы жизни че-
ловека: его деятельности, общения, образования, межличностных,
экономических, политических и социальных отношений. Буквально
в последние годы появилась новая реальность, отраженная в новой
терминологии: сетевая личность, виртуальная личность, сетевой
психотип, сетевое взаимодействие, интернет мышление, сетевая
психика и т.д. Культурологи, философы, социологи говорят о воз-
никновении «нового измерения существования социальной комму-
никации» [11], появлении новой виртуальной реальности [8, 24],
новой цифровой реальности [1] и пр. Оценки этого явления чрезвы-
чайно разнообразны и находятся в диапазоне от преимущественно
негативных [15, 22 и др.] до преимущественно позитивных, обу-
словленных неизбежностью изменений современного социального
пространства [3, 11 и др.] и поиском путей и средств преодоления
противоречий современного общества. Так, с одной стороны, отме-
чается, что цифровизация проявляет себя в деонтологизации соци-
ального пространства жизни, происходящей на всех уровнях бытия
человека: субъективном, социальном, образовательном, профессио-
нальном, культурном [15, 22 и др].
С другой стороны, именно в создании полноценных сетевых
коммуникаций, сотворении виртуального пространства жизни
человека видится преодоление противоречий современного об-
щества (перерастание диалогических отношений в полилог куль-
тур, позиций; индивидуальное обустройство своей жизни в быст-
ро изменяющихся пространственно-временных, социальных, от-
ношениях; стремительное изменение обыденных устоев социаль-
1 Проект No19-29-14177Динамика нейро-когнитивного, эмоцио-
нального и личностного развития подростков в условиях системной
цифровизации школьного образования.
* Большунова Наталья Яковлевна – д-р психол. наук, профессор-
профессор кафедры общей психологии и истории психологии Новоси-
бирского государственного педагогического университета; e-mail:
nat_bolshunova@mail.ru
158
ного взаимодействия, многомерность восприятия и преодоление
неопределенности в понимании будущего; соответствие образо-
вательных технологий стилю жизни и мышления современной
молодежи и пр. [11, 14 и др.].
Однако указываемые преимущества виртуализации жизни
человека, на наш взгляд, неочевидны, и, более того, они не уст-
раняют проблем современной жизни, но скорее способствуют
переносу специфических отношений, свойственных виртуально-
му пространству, в социальное, что усугубляет проблемы совре-
менного человека, поскольку происходит смешение правил сете-
вого интернетвзаимодействия и основ реальных, подлинных
взаимоотношений в мире людей.
Невосполнимыми потерями человека, жестко вовлеченного в
виртуальное пространство, становится утрата уважения к чувст-
вам своим и другого, поскольку важным является лишь рейтинг,
измеряемый «кликами»; интереса к внутреннему миру своему и
Другого, поскольку на первый план выходят мотивы самопрезен-
тации себя в сети; утрата переживания личной ответственности за
вторжение в мир, пространство смыслов Другого и пр. Все это
обедняет внутренний мир личности акторов виртуального мира,
актуализирует переживание одиночества, отчужденности, беспо-
мощности в коммуникативных отношениях социального про-
странства, порождает различного рода страхи, недоверие к чело-
веческим проявлениям непонятного, странного, но реально суще-
ствующего Другого [10, 13, 21, 22].
Цифровые компетенции несомненно могут дать прагматиче-
ские преимущества современному человеку в экономической
сфере, в обустройстве обыденной жизни (профессия, зарплата,
престиж и пр.), однако это происходит за счет утраты [6] интим-
ности как необходимого для человека состояния его отношений с
близкими, с миром [17].
Согласно П. А. Сорокину, «определить положение человека или
какого-либо социального явления в социальном пространстве озна-
чает определить его отношение к другим людям и другим социаль-
ным явлениям, взятым за такие «точки отсчета» [19, с. 298].
Однако в цифровом мире «Социальность начинает транс-
формироваться в социальную технологичность: слово подменяет-
ся схемой и визуальной иллюстрацией, мысль – алгоритмами по-
ведения, чувство – интеракциями в сетевом информационном
159
взаимодействии» [21]. Тогда как человек в его сущностных про-
явлениях: переживаниях, состояниях, ценностях остается онтоло-
гичным. Внешний перенос отношений, свойственных виртуаль-
ному миру, в реальный предметный, социальный, социокультур-
ный не только не разрешает сложности жизни в нем, но усугуб-
ляет их, поскольку отношения, свойственные виртуальному и ре-
альному пространству, не гомологичны друг другу. Возникает угро-
за, риск разрушения реального социального пространства человече-
ской жизни, утраты человеком своего места в нем, отчуждения его
от жизни, маргинализации личности, поскольку в виртуальном про-
странстве центром мира становится обезличенное, анонимное сете-
вое Я, все остальное выступает лишь в качестве материала для кон-
струирования удобных «для меня» отношений, социальные отноше-
ния сводятся к отношениям с компьютером и с продуцируемым
этим отношением глобальной сетью [22].
Диалог с Другим и внутренний диалог, в которых происхо-
дит обнаружение человеком себя, самопонимание, установление
границ Я и не-Я, актуализируется мотивация саморазвития, за-
мещается полилогом с глобальными обезличенными системами
или виртуальными анонимными акторами.
Футурологические прогнозы классических антиутопий Е. Замя-
тина, Дж.Оруэлла, О. Хаксли, Р. Брэдбери и др. стремительно стано-
вятся реалиями нашей жизни. Например, наши исследования, прове-
денные на студенческой выборке (анкетирование 60 респондентов
студентов психологов из разных вузов Новосибирска и Новокузнец-
ка) свидетельствуют, что примерно половина из них «постоянно на-
ходятся в сети». Остальные заходят в интернет от пяти и более раз в
день. Наши наблюдения и беседы с родителями детей раннего и до-
школьного возраста показали, что нередко родители начинают по-
гружать ребенка в цифровую среду уже в раннем детстве, и в то же
время выявлена противоположная тенденция запрещать любое взаи-
модействие с компьютером, что также неконструктивно, поскольку
окунувшись в цифровой мир в более позднем школьном возрасте, и
не имея опыта взаимодействия с цифровой реальностью, ребенок
оказывается беспомощным перед ней, беззащитным перед давлени-
ем и манипулятивными стратегиями виртуального пространства.
Таким образом, по-видимому, можно утверждать, что цифро-
визация образования, экономических, социальных, политических
и пр. отношений создает еще одну среду жизни человека, наряду
160
с социальной, культурной и предметной, внутри которых и через
взаимодействие с которыми происходит становление человека и
человеческого в нем.
Появление новой среды ставит вопрос о ее возможностях,
специфике отношений человека (ребенка, подростка, юноши) с ней,
о психологическом самочувствии человека в виртуальном про-
странстве, психологических последствиях вовлеченности в это про-
странство. Для успешного развития ребенка на протяжении всего
детства и отрочества необходимо определить место цифровой среды
среди других традиционно выделяемых сред, ее взаимодействие с
ними и ее роль в развитии, начиная с раннего детства.
Так, освоение уже в раннем детстве предметной среды опреде-
ляет потенциал ориентировки человека в предметном мире, уровень
и границы овладения им (преобразование предметной среды в соот-
ветствии с потребностями, индивидуальными, возрастными и пси-
хофизиологическими возможностями человека, развитое практиче-
ское мышление и пр.), что связано с развитием ребенка как субъекта
взаимодействия с предметным миром и его саморазвитием.
Освоение социальной среды обусловливает ориентацию чело-
века в социальных инспектациях, требованиях и нормах обществен-
ной жизни, предполагает достаточно развитую саморегуляцию в
соответствии с ними, а также активный поиск адекватных индиви-
дуальности способов и средств встраивания в среду и ее преобразо-
вания с учетом динамики на протяжении жизни смыслов, возмож-
ностей и потребностей человека (освоение и исполнение традиций,
правил взаимодействия в социуме и малых группах, саморегуляция
в общении, социальное и эмоциональное мышление и пр.). Иначе
говоря, речь идет о появлении у человека по мере социализации
субъектного отношения к социуму и отношениям в нем.
Освоение социокультурной среды означает восхождение ре-
бенка по мере его развития и образования в мир культуры: при-
своение базовых человеческих ценностей как социокультурных
образцов, с которыми он соизмеряет свои решения, выборы, пе-
реживания, мысли, поступки; развитую нравственность; сформи-
рованность культурных эмоций и чувств и духовно-нравственной
мотивации, а также появление такого мышления, которое
В.В. Давыдов определял как теоретическое мышление, мудрость
[7]. Актуализируется способность человека к созиданию культу-
161
ры и своего места в ней, и в этом случае мы говорим о активном
субъектном освоении мира культуры и духа.
В чем же состоят задачи и функции цифровой среды, каковы
отношения цифровой среды, предметной, социальной и социокуль-
турной? Это еще одна ранее не известная среда местообитания че-
ловека или же цифровизация, встраиваясь в известные среды,
трансформирует их, наполняет новыми функциями и актуализирует,
усиливает проблемы взаимодействия человека с этой более сложной
реальностью? Как цифровая среда изменяет жизнь людей и в чем
состоят особенности взаимоотношений человека с этим новым про-
странством его жизни (искусственным интеллектом, виртуальной
реальностью), в какой мере и что она меняет в человеке? Чем овла-
девает ребенок, осваивая цифровую среду? В чем проявляется субъ-
ектность человека в отношениях с виртуальным пространством?
Можно думать, что цифровая среда начинает выступать в ка-
честве новой среды обитания и развития человека, вследствие,
прежде всего, возможности сотворения при ее посредстве множе-
ственных виртуальных миров, в которых практически одновре-
менно может находиться человек. Причем, эти ее возможности
далеко не исчерпаны. Последнее содержит потенциал как благо-
приятных, так и негативных последствий ее энергичного и недос-
таточно продуманного введения в систему образования.
В качестве возможных негативных последствий можно выде-
лить следующее: размывание образа Я и снижение способности от-
личать Я от не-Я (например, использование в чатах, на форумах раз-
нообразных Я с разными аватарками, которые могут отображать
лишь отдельные черты личности или совсем ей не соответствовать,
но с которыми подросток может себя идентифицировать в разных
ситуациях), ощущение себя как придатка цифрового мира (например,
оценка себя и других по количеству «кликов» в виртуальной реаль-
ности, а не по реальным делам в предметном мире, мирах культуры и
социума); анонимность и «бестелесность», порождающая смешение
виртуального и подлинного себя, деиндивидуализацию; опасность
формирования «расщепленного» сознания, связанная с недиалогич-
ностью множественных Я; появление сетевого NET-мышления:
клиппового, поверхностного, мозаичного, несистемного; поглощение
подростка цифровой средой, возникновение созависимости человека
и цифрового мира (среда в этом случае выступает как некое гло-
бальное Ты, которое и поглощает и подстраивается под поль-
зователя).
162
Позитивной стороной является – широкий и быстрый доступ
к информации, в определенной степени преодоление ограниче-
ний физического пространства и времени. Полифоничность как
новый феномен сознания виртуальной личности, которая связана
со множественностью интерпретаций информационных контен-
тов и с интерактивностью коммуникативного процесса в инфор-
мационном пространстве.
Однако позитивный вклад цифровой среды может состояться
при условии обретения ребенком, подростком субъектности в
отношении цифровой среды, что означает освоение ее как одного
из средств развития и саморазвития. В этом случае человек спо-
собен встать в отношение к ней, осуществить рефлексию этого
отношения, исходя из ценностно-смысловой позиции, что требу-
ет грамотного, продуманного и бережного внедрения цифровиза-
ции в школьную и другие сферы жизни.
Развитие субъектности и индивидуальности происходит, как
известно, в диалоговых отношениях человека с другим и с миром.
«Человек есть человек лишь в своем взаимоотношении к другому
человеку: человек – это люди в их взаимоотношениях друг к дру-
гу. Человек как абсолют, как «вещь в себе», как нечто обособлен-
ное и замкнутое в себе – это не человек, не человеческое сущест-
во и, более того, это вообще не существо, это нечто несущест-
вующее–ничто», – пишет С.Л. Рубинштейн [16, c. 253]. Одновре-
менно Другой обнаруживается в причастности (в переживании
любви, доверия, близости) этому Другому. Такие отношения по-
рождают вопросчивость и ответчивость2 друг другу, себе, миру,
2 Вопросчивость понимается как «состояние, в котором явлено такое
отношение к ситуации, к миру, к другому человеку, в котором представле-
но что-либо неясное, требующее ответа или решения, могущее быть выра-
жено вербально, либо посредством интонации, взгляда, позы, движения и
пр. Причем, в психологическом контексте вопросчивость рассматривается
нами как социокультурное отношение, как обращенность именно к социо-
культурному пространству своей жизни, как интенция к социокультурному
самоопределению, поскольку выявить свою человеческую единичность
можно лишь через явленность в себе и других духовного начала как ис-
ключительной отличительной особенности человека» [4, с. 342].
Ответчивость это «активное, самоценное, самостоятельное, избира-
тельное действие человека (ребенка, если иметь в виду онтогенез) как от-
вет, отклик на обращение, на зов, призыв к социокультурному самоопреде-
лению и развитию. Это выбор ребенка, но выбор из того содержания, кото-
рое представлено в его социокультурной ситуации» [4, с. 342].
163
что лежит в основе диалога: через отношения вопросчивости и
ответчивости человек (ребенок, подросток) обнаруживает себя в
зеркале такой сопричастности. Может ли безликое, неустойчивое,
текучее, легко трансформирующееся виртуальное пространство
выступать в качестве такого зеркала? Может ли оно выступить в
качестве такого собеседника, по А.А.Ухтомскому [20], где осу-
ществляется доминанта на лицо другого.
Вместе с Т.А. Флоренской [23] мы рассматриваем диалог
как проявление постоянной актуализации в себе и собеседнике
духовного «Я», понимания себя и мира через соизмерение с
совестью. Подлинный диалог (диалог согласия по М.М. Бахти-
ну) развертывается не только между его участниками, но и во
внутреннем мире: между наличным и духовным «Я» человека.
Чтобы обнаружить и понять себя и Другого, отношения между
мной и Другим (другими, миром), требуется встать в отноше-
ние к самому себе, посмотреть на себя глазами другого чело-
века и совести, т.е. осуществить восхождение к «вненаходимо-
сти» по М.М. Бахтину [2, 5]. А.А. Ухтомский определял такое
восхождение в диалоге как доминанту на другом, «на лицо
другого» [20].
В настоящее время видится два потенциала цифровой среды,
ориентированных на актуализацию диалога и самораскрытие
личности.
Первая – это использование цифровых технологий как сред-
ства обеспечения и расширения диалогового мышления и спо-
собности к диалогу. Нил Мерсер, Сара Хеннесси и Пол Уорвик
ссылаются в этом отношении на метод «Исследовательского раз-
говора», или исследовательской беседы, восходящий к 1960-м
годам и применяемый при обучении в Английских школах (Про-
грамма «Думаем вместе» («Thinking Together») [25].
Авторы расширили это понятие и определили исследователь-
ский разговор как диалог, в котором выполняется ряд требований:
• все относятся к идеям друг друга критически, но конструк-
тивно
•каждый предлагает актуальную информацию, которой он
располагает;
•все идеи рассматриваются как достойные рассмотрения;
•партнеры задают друг другу вопросы и отвечают на них,
спрашивают причины и приводят их;
164
•члены группы стараются прийти к соглашению на каждом
этапе, прежде чем двигаться дальше;
• для наблюдателя группы рассуждения «видны» в разговоре.
Обеспечение такой групповой работы в классе, по данным
авторов, более эффективно осуществляется с использованием
ресурсов цифровых технологий (например, специально разрабо-
танных компьютерных программ, где представлены ситуации для
обсуждения и модели диалога, наличие компьютеров у всех уча-
щихся в классной комнате и пр.).
В основе исследования, как утверждают авторы, лежит со-
циокультурная теория образования, связанная с именем Л.С. Вы-
готского. Диалогическое обучение, организованное с использова-
нием цифровых технологий, как показало описанное ими иссле-
дование, повышает способность детей к диалогу и рефлексивно-
му мышлению, а также позитивно сказывается на качестве пред-
метных знаний.
Вторая возможность касается именно самораскрытия лично-
сти в диалоге на основе его организации по поводу позитивного
потенциала и рисков цифровизации жизни человека. Выступая в
качестве экспертов цифровизации и вовлеченности человека в
виртуальное пространство, оборачивая на себя аргументы Дру-
гого (других), рефлексируя свои отношения с цифровой (вир-
туальной) реальностью, вставая в позицию вненаходимости,
подросток открывает допустимые для себя (полезные) или же
рискованные отношения внутри и с цифровой средой, тем са-
мым открывая себе путь к саморазвитию. Такие диалоги долж-
ны сопровождать весь процесс цифровизации школьного обра-
зования, порождая субъектное отношение к этой новой для че-
ловечества реальности.
Причем, время для этого еще не упущено. Наши исследова-
ния отношения студентов и старших школьников к дистантному
образованию показали, что, несмотря на высокий уровень их во-
влеченности в интернет коммуникации, более 90% негативно от-
носятся к этой форме обучения, аргументируя это не только сни-
жением учебной мотивации, понимания материала, но недостат-
ком и несовершенством общения с преподавателями и сокурсни-
ками. Лишь единицы респондентов готовы предпочесть дистант-
ное образование реальному, и не более 9–10% опрошенных пред-
почли бы смешанное обучение. Важно отметить также, что
165
большинство респондентов предпочли бы виртуальному обще-
нию с друзьями реальную встречу с ними.
Эти данные свидетельствуют, что цифровая среда в ее отри-
цательных аспектах еще не стала доминантой развития негатив-
ных последствий в личности, психике и поведении большинства
детей и подростков. Развивая субъектность ребенка, подростка в
предметной, социальной и социокультурной средах, воспитывая
субъектное и компетентное отношение к виртуальному простран-
ству, пока еще можно предупредить негативные последствия
цифровизации. Здесь можно и нужно опираться на идею, сфор-
мулированную Б.Ф. Ломовым с сотр. в отношении задач инже-
нерной психологии, согласно которой, разрабатывая новые тех-
нологии, необходимо осуществлять приспособление техники к
психологическим возможностям человека (а не наоборот), что
дает возможность максимально использовать возможности сис-
темы человек – машина (человек-техника) [12].
Выводы
1. Цифровизация деятельности и отношений общения в об-
ществе создает условия для появления особой – цифровой – сре-
ды развития детей и подростков наряду с имеющимися и относи-
тельно изученными в психологии предметной, социальной и со-
циокультурной.
2. Цифровизация образования может оказывать как поло-
жительное, так и негативное влияние на развитие эмоциональ-
но-личностной, ценностно-смысловой сферы детей и подрост-
ков.
3. Позитивное или негативное влияние цифровизации об-
разования связано с индивидуальными, возрастными особен-
ностями школьников, а также обусловлено характером взаимо-
действия цифровой среды с предметной, социальной, социо-
культурной.
4. Позитивное влияние цифровизации образования ожидает-
ся у школьников, у которых сформирована субъектная позиция в
отношении цифровых технологий, которые выступают для них в
качестве средств саморазвития: активности, рефлексивности,
коммуникативных качеств, системы ценностей, саморегуляции,
когнитивных функций (сосредоточенности, интуитивности, цело-
стности и системности мышления и памяти, способности к смыс-
лополаганию, принятию решений и выбору и т.д.). В противном
166
случае может формироваться: утрата образа Я, неспособность
различать Я и не-Я, анонимность и «бестелесность» личности,
деиндивидуализация, разорванное, «расщепленное» сознание –
недиалогичность множественных Я; NET–мышление (сетевое:
клипповое, прагматическое, неинтуитивное, поверхностное
мышление), обедненная эмоциональность.
1. Аузан, А. Цифровая экономика: человеческий фактор / А. Ау-
зан // Лекция. Полит. Ру. 25 июня 2019. [Электронный ресурс]. – URL:
https://polit.ru/article/2019/06/25/auzan/?fbclid=IwAR1n2nK0FIk2aj8YJjqi
UjzLWdVa9UK2oBtIxM4O6QWNGElyC4uYVQ9LqF4 (дата обращения:
09.10.19).
2. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин;
сост. С. Г. Бочаров, примеч. С. С. Аверинцев и С. Г. Бочаров. – Москва:
Искусство, 1979. 423 с
3. Берулава, Г.А. Теория сетевого образования как новая методо-
логическая платформа высшего образования / Г.А. Берулава, М.Н. Бе-
рулава // Гуманизация образования. – 2012. – № 4. – С. 8–19. [Электрон-
ный ресурс]. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/teoriya-setevogoobrazovaniya-
kak-novaya-metodologicheskaya-platforma-vysshegoobrazovaniya/
viewer (дата обращения: 09.10.20)
4. Большунова, Н.Я. «Вопросчивость» и «ответчивость» как
внутренняя работа развития образа Я / Н.Я. Большунова, О.А. Устино-
ва // Челпановские чтения 2016: Диалог научных школ Психологическо-
го института; Л.С. Выготский, Б.М. Теплов, Г.И. Челпанов / сб. науч.
материалов Всероссийской науч.-практ. конф. (Москва, 15 ноября
2016 г.). Альманах Научного архива Психологического института.
Вып. 8 / сост., науч. ред., отв. вып.: О.Е. Серова, Е.П. Гусева. – Москва-
Санкт-Петербург: Изд-во «Нестор-История, 2016. – С. 341–354.
5. Большунова, Н. Я. Особенности медиативного диалога с детьми
дошкольного и младшего школьного возраста / Н.Я. Большунова,
О. А. Устинова // Сибирский педагогический журнал. – 2018. – № 6. –
С. 42–55
6. Бродовская, Е. В. Влияние цифровых коммуникаций на формиро-
вание профессиональной культуры российской молодежи: результаты ком-
плексного прикладного исследования / Е.В. Бродовская,
А. Ю. Домбровская, Р.В. Пырма, А.В. Синяков, А.А. Азаров // Мониторинг
общественного мнения: Экономические и социальные перемены. – 2019. –
№ 1. – С. 228–251. – URL: https://doi. org/10.14515/monitoring.2019.1.11.
7. Давыдов, В.В. Виды обобщения в обучении (логико-психо-
логические проблемы построения предметов) / В.В. Давыдов. – Москва:
Педагогика, 1972. – 424 с.
167
8. Информационная эпоха: новые парадигмы культуры и образо-
вания: монография / О.Н. Астафьева, Л.Б. Зубанова, Н.Б. Кириллова,
Е.В. Никонорова, О.В. Шлыкова и др.; отв. ред.: Н.Б. Кириллова. – Ека-
теринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2019. – 292 с.
9. Крупенникова, Л.Ш. Виртуальная личность: Net-мышление, се-
тевой психотип и Интернет фобии / Л.Ш. Крупенникова, В.И. Курба-
тов // электронный журнал Инженерный вестник Дона. – 2014. – №3
[Электронный ресурс]. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/virtualnayalichnost-
net-myshlenie-setevoy-psihotip-i-internet-fobii-1 (дата обращения:
11.10.19)
10. Леушкин, Р.В. Виртуальное социальное пространство: поня-
тийная база исследования / Р.В. Леушкин // Философская мысль. –
2017. – № 7. – С. 54–63. [Электронный ресурс]. – URL: https://enotabene.
ru/fr/article_19312.html (дата обращения: 19.10. 20).
11. Ломов, Б. Ф. Человек и техника / Б.Ф. Ломов. – Москва: Совет-
ское радио, 1963.
12. Малыгин, В.Л. Особенности ценностных ориентаций у подро-
стков с интернет-зависимым поведением / В.Л. Малыгин, Ю.А. Мер-
курьева, А.Б. Искандирова, Е.Е. Пахтусова, А.В. Прокофьева // Меди-
цинская психология в России: электрон. науч. журн. – 2015. – № 4(33). –
C. 9 [Электронный ресурс]. – URL: http://mprj.ru (дата обращения:
05.10.20).
13. Назарчук, А.В. Социальное время и социальное пространство в
концепции сетевого общества / А.В. Назарчук // Вопросы философии. –
2012. – № 9. – С. 56–66
14. Полянкина, С.Ю. Онлайн-образование: реонтологизация или
деонтологизация? / С.Ю. Полянкина // Профессиональное образование в
современном мире. – 2020. – Т. 10, № 1. – С. 3428–3438.
15. Рубинштейн, С.Л. Человек и мир // Проблемы общей психоло-
гии / С.Л. Рубинштейн. – Москва: Педагогика, 1973. – С. 255–385
16. Слотердайк, П. Сферы. Микросферология. Т. 1. Пузыри /
П. Слотердайк; пер. К. В. Лощевского. – Санкт-Петербург: Наука,
2005. – 654 с.
17. Соколова, Н. Л. Цифровая культура или культура в цифровую
эпоху? / Н.Л. Соколова // Международный журнал исследований куль-
туры. – 2012. – № 3(8). – С. 6–10.
18. Сорокин, П.А. Человек. Цивилизация. Общество / П.А. Соро-
кин. – Москва: Политиздат, 1992. – 543 с
19. Ухтомский, А.А. Доминанта / А.А. Ухтомский. – Санкт-
Петербург: Питер, 2002. – 448 с.
20. Фортунатов, А.Н. Поствиртуальный человек: есть ли надежда
на социокультурное возрождение? / А.Н. Фортунатов, А.В. Бокова,
168
В.И. Егоров // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лоба-
чевского. – 2014. – № 6. – С. 242–245.
21. Фортунатов, А.Н. Взаимодействие субъектов социальной ком-
муникации в медиареальности: автореф. дис. … д-ра филос. наук /
А.Н. Фортунатов. – Нижний Новгород, 2009. – 45 с.
22. Флоренская, Т.А. Диалог в практической психологии: Наука о
душе / Т.А. Флоренская. – Москва: ВЛАДОС, 2001. – 208 с.
23. Шенцева, Е.А.Социальная онтология сквозь призму сетевого
дискурса / Е.А. Шенцева // Вестник ЛГУ им. А.С.Пушкина. – 2012. –
№4. – С. 197–204.
24. Mercer, N. Dialogue, thinking together and digital technology in the
classroom: Some educational implications of a continuing line of inquiry /
N. Mercer, S. Hennessy, Р. Warwick // International Journal of Educational
Research. – 2019. – Vol. 97. – P. 187–199.
https://doi.org/10.1016/j.ijer.2017.08.007 [Электронный ресурс]. URL:
https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0883035517303877 (дата
обращения: 7.10.19)
Большунова Н.Я. Возможности цифровой среды как средства
актуализации внутреннего диалога и самораскрытия
личности/Самораскрытие способностей как внутренний
С17 диалог: когнитивные, метакогнитивные и экзи-
стенциальные ресурсы человека : монография / отв.
ред. д-р пед. наук В.С. Чернявская ; Владивостокский
государственный университет экономики и сервиса. –
Владивосток: Изд-во ВГУЭС, 2021. – 216 с.
